Нет учебников, нет часов, нет преподавателей и вообще непонятно, что и как говорить школьникам.
А между тем, подобный предмет, но под другим названием лично я преподавала 10-классникам еще в конце восьмидесятых – начале девяностых.
ЭТИКА И ПСИХОЛОГИЯ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ
Учебников и программ и тогда не было, но никаких проблем у меня, тогда еще молодого учителя, почему-то не возникло. Образование тогда длилось 10 лет, но часов на все хватало. Позже учебники появились, но в нашей школе их хватило только учителю.Кстати, десятиклассники с интересом и очень серьезно все слушали, не было никаких скабрезностей даже при обсуждении достаточно интимных тем. И дети воспринимали их гораздо более вменяемо, чем некоторые взрослые.
Например, когда у учительницы биологии старшеклассница спросила, что такое аборт, преподаватель ответила: «Я не знаю такого слова!» и густо покраснела.
Согласитесь, это не очень нормальная реакция взрослого человека на вопрос подростка. Даже в семидесятые годы наша учительница литературы, преподававшая нам «Этику», смогла ответить, что это операция по прерыванию беременности, а биолог стыдливо краснеет и выставляет ученицу из класса за хамство.
СЛОВО-УРОД ОТ МИНОБРА
В советские времена не было интернета, поэтому ответы на многие вопросы получить подросткам было сложно, чаще всего только на улице, а там были разные «учителя». Не удивительно, что к нам на урок «Этика и психология семейной жизни» десятиклассники приходили из других классов и просили, чтобы им тоже разрешили послушать.
Назывался предмет «Этика и психология семейной жизни». И мне как филологу не совсем понятно, почему нужно придумывать какое-то странное неблагозвучное название. «Семьеведение» звучит так, будто министерство образования решило выращивать биомассу или что-то вовсе неодушевленное. (Впрочем, наличие в минобре филологов вызывает сомнение уже при самом поверхностном знакомстве с программой по чтению для начальной школы. Школьное начальство, судя по всему не знает, что принцип орфографии в русском языке не фонетический, и непонятно зачем заставляет изучать транскрипцию в начальной школе.) Не удивительно, что оттуда выходят слова уроды, такие как, извините, «Семьеведение».
Я РАДОВАЛАСЬ ОТСУТСТВИЮ ПРОГРАММ И УЧЕБНИКОВ
Отсутствие программы, навязанной сверху, и полная свобода действий только радовали, поскольку можно было проявить творчество и креатив в полной мере. Кстати, появившиеся позднее учебники особо не радовали, но какие-то идеи все же подавали.Например, мы ставили сценки и ролевые игры на тему «Как распределяем семейный бюджет» или «Проблемы воспитания детей». Ребята часто сами определяли проблемы. В том числе на тему «Переходный возраст». Особенно ученики любили, когда подростком была я, а роли исполняли роли родителей. Впрочем, свои выходки подростки знают и замечают лучше учителя. А когда детишки услышали про то, что большинство их психологических проблем – это обычных гормональный взрыв, и через это испытание проходили многие, у них появлялись желание и силы достойно пройти это испытание.
Иногда приходилось на предполагаемую тему отводить не один урок, а целых три. Например, «История нашей семьи, старые фотографии». Если с этого начать курс, то это даст возможность и учителю познакомиться с детьми неформально, и подросткам больше узнать о своей семье. Открытия, которые десятиклассники совершали во время знакомства с фамильными фото, по-моему, важнее, чем знание того, чему равен косинус нуля.
ЧТО ЕСТЕСТВЕННО, ТО НЕ БЕЗОБРАЗНО
И, конечно, подростков всегда интересуют вопросы интимной жизни. Первое, о чем я спрашивала школьников, почему, собственно, интимная жизнь называется интимной, а в религии и вовсе считается таинством?
В процессе разговора вводила цензурную лексику для обозначения тех действий, которые на улице объясняют матом, а заодно напоминала: «Как вы яхту назовете, так она и поплывет!» и «Что естественно, то не безобразно, но только то, что естественно!» — сегодня эти утверждения особо актуальны.
Если учитель умеет разговаривать с детьми, если его предметная деятельность не была посвящена глумлению и унижению учеников, то никаких сложностей при обсуждении самых деликатных проблем обычно не возникает.
Но все меняется, если учитель сам не в состоянии вести нормальную беседу с учениками, если сам не ориентируется в вопросах семейных отношений. Я бы очень подумала, стоит ли давать вести этот предмет людям с неудачной семейной жизнью. Впрочем, многие педагоги – люди мудрые и умеют делать выводы из самых разных событий.
НА ХОРОШИЕ УРОКИ ВРЕМЕНИ ВСЕГДА ХВАТИТ
С нами во времена советской власти о семье говорили и учителя на уроках «Этика», и приглашенные в университет лекторы, которые для начала рассказывали о трагических случаях, которые произошли в результате невежества подростков. В результате, никаких сложностей при преподавании предмета у меня не возникло. И, конечно, я не могла пройти мимо литературных примеров: все стадии физического становления женщины на примере Наташи Ростовой, поведение Анны Карениной, история Ромео и Джульетты, Обломов – все они стали героями наших уроков по этике и психологии семейной жизни. «Солнечный удар», «Суламифь», «Натали» — уже читались факультативно и обсуждались вне уроков литературы и этики.
На хорошие и интересные уроки у всех времени и сил хватит. Но называть это семьеведением – это просто убожество, но учителей опять никто ни о чем не спросил.
